18 ноября 2017, 16:53
Количество просмотров 318

Новая функция денег в современной геополитике

Несмотря на упорное следование линии количественного смягчения, финансовые регуляторы ведущих западных стран не могут добиться реальной устойчивости роста мировой экономики. Стремление заткнуть бреши в финансовой сфере отчасти напоминает попытки наполнить бочку без дна. По мнению экономистов Клуба долгосрочных инвесторов (Long-Term Investors Club, LTIC), одна из причин финансового кризиса – преобладание денежных суррогатов по отношению к реальной денежной массе. В своей статье, подготовленной специально для журнала «ПЛАС», Юрий Громыко, директор Института опережающих исследований им. Шифферса, объясняет, почему настало время новой функции денег и что может стать единственно правильной основой их обеспечения.
Новая функция денег  в современной геополитике


Юрий Громыко, директор АНО «Институт Шифферса», доктор психологических наук, профессор, действительный член РАЕН, главный идеолог и методолог проекта «Транс-Евразийский пояс развития», научный консультант проекта «Локомотивы роста – заводы развития», приглашенный профессор Манчестерского университета, Тамаканского университета (Тайвань), Московской высшей школы социальных и экономических наук, профессор Московского политехнического университета. Опубликовал около 20 монографий и более 200 статей по проблемам методологии развития, инновационной политики и политической антропологии, экономике развития, по вопросам глобальной безопасности и проблемам стратегии развития страны, модернизации институтов образования.


Новая теория денег – не «рассчетность», а «счетность»

Сегодня целый ряд серьезных экономистов пытаются проанализировать ситуацию в мировой финансовой системе. Одновременно они стремятся разобраться в том, насколько можно доверять поступающей статистике, и не является ли та зачастую сфальсифицированной. Сомнения аналитиков вызваны в первую очередь чересчур оптимистичными данными на фоне не слишком устойчивой экономики ряда стран, в том числе государств – участников Евросоюза.

По-разному следует относиться и к отчетам, поступающим из Китая. По меткому выражению одного из лучших китаистов Владимира Малявина, конечно, «горшочек варит» – Китай постоянно работает над созданием новой инфраструктуры, строит новые заводы. С другой стороны, беспокоит отнюдь не беспочвенное ощущение откровенно надутого потребительского пузыря, а также внешний долг Китая.

Неслучайно китайские власти за бравурными отчетами с очередного съезда КПК не забывают напомнить о необходимости перехода страны к устойчивому внутреннему потребительскому спросу. Проблема даже не в долге Китая, но в скорости, с которой он растет. Многие именно здесь видят проблему, поскольку ситуация в области финансов по-прежнему остается крайне неустойчивой. Вызывает настороженность и то, что ключевые мировые игроки, не особо афишируя свои действия, продолжают накапливать золото, пренебрегая, по сути, многими другими инвестиционными активами.

Все это говорит о том, что вопрос стоимости самих денег сегодня становится особенно важным. Не секрет, что Россия также активно аккумулирует золотые запасы, что представляется в свете текущей ситуации весьма дальновидным и абсолютно правильным. Причина подобных действий объясняется элементарным стремлением к самозащите. Ведь любая страна, обладающая национальным суверенитетом, стремится обеспечить и суверенитет финансовый.

С другой стороны, колоссальные проблемы наблюдаются и с российскими финансами, начиная от их практически полной привязки к доллару и заканчивая недостаточной денежной массой и практическим отказом банков инвестировать в реальный сектор.

[caption id="attachment_395413" align="alignright" width="300"]Новая функция денег  в современной геополитике - рис.1 Перед нами стоит задача переосвоения огромного пространства – значительного количества территорий, создания новых городов[/caption]

В этой ситуации существующие привычные представления о деньгах фактически не работают. Даже золото является скорее не абсолютным обеспечением, а данью вере в его магические свойства – и не факт, что вере адекватной самой по себе.

А когда не работают привычные представления, тогда и возникает запрос на новую теорию. В данном случае – новую теорию денег. И в новой теории денег необходимо заново увязать реальный сектор и счисления. Сегодня они фактически полностью оторваны друг от друга.

Основные вопросы, в том числе касающиеся создания новой теории денег, безусловно, связаны с модернизационно-технологическим рывком, созданием заводов развития, включенных в глобальные цепочки формирования добавленной стоимости, формированием интегративной инфраструктуры (энергетики, транспорта, телекоммуникаций, транспортировки воды), поскольку деньги с точки зрения не столько расчетности (accountability. – Ю. Г.), сколько счетности (countability), должны быть инструментом оценки и капитализации нового формируемого общественного богатства. Если же следовать старой тактике врастания в зарубежные сложившиеся рынки, которая предполагает лишь заимствование западных технологий и приспособление и встраивание в западные финансовые институты, то это будет как раз то, чем все последнее время мы и занимались, причем без каких-либо перспектив. Форсированно наращиваемые американские санкции, в т. ч. отрезающие российскую экономику от глобальных финансов, заимствований и т. п., показывают, что этот курс оказался курсом приобретения любой ценой билета на «Титаник».

Когда привычные представления не работают, возникает запрос на новую теорию. В нешем случае – новую теорию денег

С этой точки зрения можно зафиксировать определенный парадокс, который требует разрешения: прорывные наукоемкие проекты обретают свою стоимость из жестко пристраиваемого целевого будущего, а не от имеющихся существующих эксплуатируемых инфраструктур и накопленных резервов. То есть богатство определяется не накопленными сбережениями, а прорывными проектами. Существующие же накопления должны использоваться для страхования возможных срывов реализации стратегических наукоемких инфраструктурных проектов.

При подобном подходе все переворачивается и с точки зрения теории поколений и их участия в процессе долгосрочных инвестиций. Долгосрочные деньги – это не то, что ограничивает потребление сегодняшних поколений для выгоды будущих, а то, что позволяет будущим поколениям иметь другое, более перспективное и осмысленное будущее, а сегодняшним поколениям – зарабатывать на правильном вложении в рост общественного богатства и тем самым гарантировать достойную старость и деятельное долголетие по свободному выбору, а не вынужденную занятость за счет увеличения срока выхода на пенсию.

Это гарантированное будущее связано прежде всего с созданием перспективных систем занятости, высокодоходных рабочих мест в регионах, а также инфраструктур нового поколения.

Экономические драйверы

Новая функция денег  в современной геополитике - рис.2Говоря об экономических драйверах, не стоит рассматривать в этом качестве обещания Банка России реализовывать в РФ правила МВФ. Перспективы развития российской экономики заключаются совсем в другом, а именно в необходимости задействовать основной потенциал нашей страны – огромный интеллектуальный ресурс. Причем задействовать как в финансовой сфере, так и в технологической.

Говоря о необходимости изменения функции денег вообще, отмечу, что они должны являться измерителем развития технологического и экономического рывка – вот с чем стоит связывать огромные перспективы. При этом хочу подчеркнуть: этот рывок не связан с какими-либо причудливыми инновационными решениями, как, например, неожиданное внедрение блокчейна или криптовалюты. Хотя их отдельные элементы могут быть использованы для этого рывка, поскольку вполне работоспособны. Однако они должны быть задействованы не в сфере darknet – подпольных интернет-коммуникаций и технологий, которые в большинстве своем связаны с незаконной деятельностью (как это происходит сейчас), но реализованы с точки зрения создания и развития принципиально новых форм финансовых расчетов в отношении инфраструктурно-технологического рывка, а также создания принципиально новых элементов управления интегративной инфраструктурой.

Одно из предложений относительно изменения функции денег за счет создания новых финансовых инструментов было сделано членами Клуба долгосрочных инвесторов. В этом смысле у его представителей весьма простой и при этом достаточной жесткий взгляд на вещи. В целом часть его членов можно охарактеризовать как консервативную группу христианско-социальной ориентации. Душой клуба был и остается Франко Бассанини, глава банка Cassa Depositi e Prestiti. В свое время, рассуждая на тему необходимости создания новых финансовых инструментов, он утверждал простую вещь – одна из причин финансового кризиса заключена в несоразмерном росте денежных суррогатов по отношению к реальной денежной массе. При этом существует огромная потребность в долгосрочных инвестициях. И это самое важное. С другой стороны – все долгосрочные инвесторы несут финансовые потери по сравнению с теми, кто занимается краткосрочными спекулятивными сделками. Если финансист стремится к максимальному получению прибыли, он должен участвовать в краткосрочных спекулятивных сделках, по принципу «быстро вложил деньги и так же быстро вернул, преумножив капитал». У этого типа инвестиций есть свои риски, по аналогии с казино: можно выиграть и 400%, а можно потерять все.

Подобная практика приводит к тому, что целый ряд весьма устойчивых институтов, необходимых для существования социальной сферы, например, пенсионные фонды, сразу оказываются в зоне риска. Напомню, что финансовый кризис, случившийся в 2008 году, на самом деле начался на год ранее, в 2007 году, хотя официально его связывают с моментом развала инвестиционного банка Lehman Brothers. Именно кризис показал уязвимость существования этих институтов, что, по сути, подрывает основы социального государства. Но именно принципы социального государства заложены в базис европейской модели. Вот откуда суровая логика – «если ты не можешь накапливать деньги для обеспечения социальных функций государства, то возникает вопрос, а чем тебе тогда заниматься?»

Новая функция денег  в современной геополитике - рис.3В ядро Международного клуба долгосрочных инвесторов входят четыре крупнейших европейских банка: уже упомянутый итальянский Cassa Depositi i Prestiti, немецкий KfW, французский CDC и Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР). В свое время эти институты пригласили в клуб на правах участников китайские и индийские банки. И уже совместно приступили к обсуждению потребности инвестиций в инфраструктуру и наличия необходимых для этого инструментов, в качестве которых прежде всего могут выступить специальные фонды, аккумулирующие деньги и осуществляющие секьюритизацию на основе перспективных активов и высокорентабельных проектов.

Далее участники клуба начали выстраивать новую финансовую инфраструктуру в Европе. Их позиция получила поддержку со стороны председателя Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера. План Юнкера во многом опирается на идеи членов клуба. Разумеется, здесь есть свои контрходы и свои контрверсии. Поскольку мы живем в конкурентной среде, то любая попытка сформировать новый фокус управления мировой финансовой системой, предложить другие инструменты с точки зрения старых игроков, конечно же, будет вызывать неприятие.

Новая функция денег  в современной геополитике - рис.4В этом смысле существенно нарушает целостность европейского сообщества Brexit. Понятно, что Великобритания одновременно была и в Евросоюзе, и вне его, в том числе с финансовой точки зрения. Поскольку, с одной стороны, велась активная борьба против евро, с другой – именно в евро делались огромные субсидии и вложения в британскую экономику. Brexit положил конец спокойному, устойчивому развитию Евросоюза. Напрашивается аналогия с процессом развода в семье, где стороны долгое время строили совместные планы на перспективу, но потом эти планы просто рухнули. Вместе с тем впечатляет целый ряд шагов, сделанных в направлении формирования инфраструктуры долгосрочных инвестиций. Разрабатывается единый стандарт и типология инфраструктурных проектов, чтобы сделать их источником устойчивых накоплений и преодолеть все те негативные характеристики реализации инфраструктурных проектов, которые описаны в известной книге «Инфраструктурные проекты. История долгостроев, перерасходов и коррупции».

Три сферы долгосрочных инвестиций

Многие страны не раз ставили перед собой жесткую задачу – сформировать целый ряд механизмов, который мог бы обеспечить долгосрочные вложения. Но во что вкладывать конкретно? Ведь в новой теории денег именно от ответа на вопрос «Во что вкладывать? Как сформировать предмет вложений?» зависит тип и организация финансов. Отвечу – прежде всего в инфраструктуру нового поколения. Мир стоит на пороге новой инфраструктурной революции. Цифровизация – верхний этаж формирования новой инфраструктурной основы. Но для этого необходимо создать новые финансовые инструменты долгосрочного вложения в инфраструктуру. Инфраструктурная революция начинается в США. В какой-то мере инструменты долгосрочного инвестирования подготовила администрация Обамы, были созданы специальные муниципальные облигации Build American Bonds. Однако инструменты начинают полноценно действовать только сейчас, при нынешнем президенте США Дональде Трампе.

Великобритения одновременно была и в Евросоюзе, и вне его, в том числе с финансовой точки зрения

Именно наращиваемая инфраструктура является основой роста материального богатства. Возьмем США, на территории которых за все время их существования ни разу не велись полномасштабные военные действия. Поэтому если на протяжении полутора веков просто осуществлять вложения в мостовые – по сути, в асфальт и бетон, возникает феноменальное ощущение совсем другого уровня материального богатства, даже чисто внешне. Но сегодня речь должна идти об инфраструктуре нового поколения, интегративной инфраструктуре, цифровых системах предоставления населению новых инфраструктурных услуг.

Уже упомянутый мной Франко Бассанини, приехав в Россию, очень удивился, узнав, что в стране нет системы прозрачных и гарантированных пенсионных накоплений. Впрочем, понятна и причина – у нас отсутствуют специальные институты, инструменты долгосрочных инвестиционных вложений.

Помимо инфраструктуры как приоритетной сферы инвестирования, вторым по значимости объектом колоссальных вложений могли бы выступить малые и средние наукоемкие предприятия. Ведь технологические ценности создаются прежде всего именно такими компаниями. Этим объясняются мои попытки организовать контакты ряда наших корпораций с сетью высокотехнологичных итальянских предприятий Fabbrica del futuro, сверхоснащенными в технологическом отношении структурами, которые задают совершенно иную перспективу взгляда на так называемую цифровую экономику. Вопрос «как будет устроен этот сектор?» чрезвычайно важен. С ним связан и вопрос создания высоко-оплачиваемых рабочих мест. Увы, но идею четвертой промышленной революции, индустрии 4.0, малые и средние зарубежные предприятия не поддерживают. Поскольку данная концепция связана с автоматизацией производств известных продуктов, имеющих устойчивый спрос. А высокотехнологичные малые и средние предприятия готовы создавать технологии и продукты, которые сегодня неизвестны. В основе индустрии 4.0 лежит идея универсальных автоматизированных линий, безлюдных производств, цифровых решений. Реализация этого направления предполагает, в том числе, и создание гигантских принтеров, с помощью которых можно создавать все что угодно, включая здания.Новая функция денег  в современной геополитике - рис.5

Идею индустрии 4.0, инициатором которой является Германия, надо рассматривать также в комплекте с попыткой введения в Европе гарантированного дохода, голосование по которому не так давно прошло в Швейцарии. Безлюдные индустрии 4.0 плюс гарантированный доход формируют в совокупности полностью манипулируемое население (в дополнение к тому, что уже есть: общество потребления, отказ от христианских ценностей, размывание половой и культурной идентичности, разрушение семьи, пропаганда гомосексуализма и проч.), у которого отбирают гарантированное будущее. Да, именно так: гарантированный доход разрушает гарантированное будущее и перспективную занятость. Новый взгляд на деньги требует обеспечения гарантированного национального будущего.

Но все же организация труда и самой промышленной сферы выглядит сегодня не столь однозначно, как может показаться, исходя из концепции индустрии 4.0. Мало распечатать заготовку детали на том же многомерном принтере, ее нужно довести до нужных заданных параметров. Требуется конечная обработка (finishing treatment). Как раз здесь и оказывается нужен специалист самой высокой квалификации и с опытом работы на соответствующем оборудовании. Такой профессионал может обладать не только высшим образованием, но и ученой степенью. Согласитесь, это совсем иной взгляд на труд и его оплату.

Третьей сферой для долгосрочных инвестиций можно назвать научные институты.Новая функция денег  в современной геополитике - рис.6

Если попытаться представить будущее мировой и, конкретно, российской экономики в этом ключе, возникает совершенно новая перспектива, при которой потребуются специальные финансовые инструменты. Но какие? Отброшу неприемлемые для меня упрощенные подходы к блокчейну и криптовалютам, согласно которым получается некая пустота – ни тебе платежных систем, уже многие десятилетия оперирующих гигантскими суммами, ни традиционных, а значит, апробированных финансовых инструментов. Такой подход предполагает старт с абсолютного нуля. Получается, что достаточно найти дешевый источник энергии, начать «намывать» криптовалюту (mining), и этого будет достаточно, чтобы все у нас заработало. На мой взгляд, это абсолютно неверный взгляд. Введение новых финансовых инструментов предполагает, что их все равно как-то надо будет увязывать с внешними долгами государств, а также с финансовыми спекулянтами, с неустойчивостью валют, валютными войнами, но самое главное – с оценкой формируемого нового общественного богатства в виде узлов новой инфраструктуры, новых технологий, артикулов продуктов, включенных в проектируемые глобальные цепочки добавленной стоимости, и т. п. Процесс реформирования финансовой системы должен учитывать подобные реалии.

Переосвоение территорий и инфраструктурное развитие

Формирование рынка инфраструктурных проектов и новых финансовых инструментов является условием международного сотрудничества и создания консорциумов разработки и реализации проектов инфраструктуры следующего поколения.

Что получит российский рынок при выходе на него, например, одной из крупнейших инжиниринговых компаний Италии – Astaldi, которая рассчитывает на участие в тендерах российских инфраструктурных проектов? Как минимум – целый ряд новых прогрессивных технологических и организационных решений, которые дополняются формированием финансовых пулов разных финансовых институтов с необходимой в таких случаях секьюритизацией на основе активов и проектов. Пространственное освоение страны предполагает формирование с позиций России рынка инфраструктурных мегапроектов, которые должны быть стандартизованы.

В свое время я являлся одним из разработчиков крупного инфраструктурного проекта, который поддерживал глава РЖД Владимир Якунин. Речь идет о Транс-Евразийском поясе развития. Кстати, этот проект был сформирован раньше, чем известный китайский проект «Один пояс – один путь».

По своим задачам эти два проекта отличаются коренным образом. Если рассматривать финансово-экономическую часть, то китайцы, начиная фактически с середины 1980-х, осваивали немецкие технологии, прежде всего технологии Siemens в области сверхскоростных поездов. КНР накоплены значительные финансовые резервы, помимо всего был также создан Азиатский банк инфраструктурного развития. Теперь возникает задача, используя китайские финансовые ресурсы, освоенные китайцами немецкие технологии и китайский труд, сбросить эти технологии в третьи страны, в том числе в Россию. При этом сверхзадачей мегапроекта «Один пояс – один путь» является быстрая доставка дешевого китайского ширпотреба в Европу, вот для чего КНР потребовались сверхскоростные локомотивы и дороги.Новая функция денег  в современной геополитике - рис.7

У России совершенно иные цели. Перед нами стоит задача переосвоения огромного пространства – значительного количества территорий, создания новых городов. Наиболее яркий пример – 35-миллионный Московский регион, высасывающий ресурсы из других территорий, результатом чего становится их обезлюживание. Уже в 300 км от Москвы на бескрайних просторах нашей Родины отсутствует инфраструктура, обеспечивающая перезаселение страны. Нам необходимо переосваивать эти пространства, размещать новые производства, создавать города. Нужен единый инфраструктурный пояс, обеспечивающий формирование огромного рынка инфраструктурных мегапроектов и соответствующих долгосрочных финансовых обязательства

Стоимость денег определяется мобилизационной мощностью страны, ее способностью переосваивать свои территории

С этой точки зрения неверно сформулирована и концепция развития Дальнего Востока, так как она построена на отрицании сквозного инфраструктурного развития, включая принципы интеграции деятельности различных ТОСЭРов (территорий опережающего социально-экономического развития), объединенных в систему пояса. Набор ТОСЭРов представляет собой совокупность разрозненных заплаток на территории страны, для каждой из которых надо формировать свою инфраструктуру, что неудобно и затратно. И в этом смысле и южнокорейские финансовые группы, и тем более японские, крайне заинтересованы в том, чтобы мы запустили Транс-Евразийский пояс развития. По их оценкам, объемы финансовых вложений в реализацию такого проекта могут превышать триллионы долларов.

И реализовывать подобные проекты можно только на основе международного сотрудничества, формируя финансовые пулы. Но для этого должны быть инициированы соответствующие предложения инфраструктурных мегапроектов, которых пока нет.

Например, проект превращения порта Владивостока в международный транспортный хаб дальше разговоров пока не пошел. Хотя это важнейшая точка сопряжения целого ряда сухопутных железнодорожных и морских маршрутов, Севморпути, Транссиба, выходов на Юго-Восточную Азию.

Возникли сложности и при попытке транспортного сопряжения провинции Цзилинь и Приморья. Об этом проекте следует дополнительно сказать несколько слов. У провинции Цзилинь нет собственного порта, несмотря на ее значительный промышленный потенциал. Руководство провинции Цзилинь заинтересовано в создании транспортной ветки, позволяющей связать промышленные центры провинции с Владивостоком.

Важно понимать, что разработка мегапроектов инфраструктурного развития российского Дальнего Востока должна учитывать огромное демографическое давление со стороны Китая. С одной стороны – население Приморья около 2 млн, с другой – свыше 27 млн китайцев в провинции Цзилинь. Требуется выход в создание многосторонних инфраструктурных проектов с участием не только КНР, но и Южной Кореи, Японии, Монголии и Индии. Учитывая демографическое давление Китая, понятно, почему японцы заинтересованы в резком усилении российского присутствия, в том числе с точки зрения совместного развития инфраструктуры. Ну и конечно, в собственном участии. Не секрет, что в Японии после катастрофы с Фукусимой просчитывают как возможные глобальные катаклизмы, так и теоретически возможные направления переселения в случае подобных бедствий. Поэтому Япония интересуется и Сахалином, и Курилами, и Дальним Востоком.

В принципе, там совсем другой взгляд на инфраструктурное развитие. В частности, с целым рядом японских стратегистов мы обсуждали вопрос создания транспортно-

энергетического кольца вокруг Японского моря. Это очень нужное России инфраструктурное решение. Почему нужное? Потому что этим кольцом мы сразу замыкаем наиболее развитые и подвижные экономики АТР: Китая, Японии, Южной Кореи, то есть страны-драйверы, задающие правила перестройки мировой экономики. Этим транспортно-энергетическим и телекоммуникационным кольцом мы фактически себя включаем в эту огромную динамику развития автоматизации, телекоммуникационных обменов, технологического роста крупнейших экономик Северо-Восточной Азии, одновременно наиболее динамичных мировых экономик. Фактически этим кольцом мы включаем себя в возникающий полюс нового типа формирования общественного богатства.

В Японии очень прагматично относятся к неосвоенным территориям, вот почему там столь высок интерес, в частности, к проекту строительства моста между Сахалином и материком, который обсуждается уже давно. Есть целый ряд японских стратегических групп, заинтересованных в соединении Хоккайдо с Сахалином. И у этой инициативы есть очень четко выраженное финансовое измерение. В том случае, если строительство моста или тоннеля будет поручено японским компаниям, то последние готовы сами оплатить технико-экономическое обоснование проекта (project feasibility study). Конечно, я считаю, что подобный проект должны разрабатывать российские проектные институты. С другой стороны, это предложение демонстрирует серьезность намерений Японии.

[caption id="attachment_395422" align="alignright" width="300"]Новая функция денег  в современной геополитике - рис.8 Разработка мегапроектов инфраструктурного развития российского Дальнего Востока должна учитывать огромное демографическое давление со стороны Китая[/caption]

Правда, возникает закономерный вопрос – а что возить с Сахалина? Если в Южно-Сахалинске создается хаб, где будут расположены представительства всех регионов Дальнего Востока и Сибири, возникает резкая интенсификация торговли с переходом с крупного на мелкий опт. Японская сторона в этом, безусловно, заинтересована. Сейчас оптовую торговлю полностью контролируют большие корпорации, что часто связано с коррупцией. А в случае возникновения подобного логистического хаба начинается взаимовыгодное взаимодействие небольших российских и японских фирм. Следовательно, возникает совершенно другой взгляд, в том числе на транспортно-логистическую систему, с которой, по словам экспертов, можно связать новые финансовые сервисы оплаты транспортно-логистических услуг.

Выгода для российской экономики здесь кроется во взаимодействии с небольшими, но высокотехнологичными японскими фирмами,  созданием промышленного интернета, связанного с транспортной инфраструктурой. Одновременно это один из ключевых вопросов технологического перевооружения российской промышленности, размещения на Дальнем Востоке заводов развития, связанных технологическими решениями с японскими фирмами. Эти заводы развития должны стать центрами компетенций, на основе которых только и может быть осуществлен технологический рывок, о котором мы упоминали в начале статьи.

Разумеется, инфраструктурные и промышленные проекты должны быть просчитаны с финансовой точки зрения. Для формирования интегративной инфраструктуры нового поколения и связанной с ней сетью заводов развития должна быть создана новая инвестиционная платформа. Эта платформа может стать отправной точкой для новой функции денег, и как раз здесь возникает понятие  новой инновационной счетности – тема, к которой мы вернемся в рамках следующей публикации в одном из ближайших номеров журнала «ПЛАС».

Вместо заключения

В заключение я хотел бы сказать следующее. Стоимость мировых денег с позиции национальной экономики определяется, с одной стороны, золотовалютными резервами, которые накопила к настоящему моменту конкретная страна, претендуя на предъявление своей валюты в качестве мировых денег. С этой точки зрения наблюдается определенный парадокс – господствующая сверхдержава США является невероятно слабой, имея огромную внешнюю и внутреннюю задолженность, в отличие, скажем, от Китая. Но есть и второе обстоятельство, определяющее стоимость денег. Это обстоятельство определяется философией и практикой глобальных систем деятельности. Оно состоит в следующем. Стоимость денег определяется мобилизационной мощностью страны, способной за два поколения создать новые инфраструктуры переосвоения территории, заселить эти территории разрастающимся населением, и не в изоляции, а во взаимосвязи и взаи-мопересечении с экономиками других стран. Проекты подобных инфраструктур должны быть предъявлены как абсолютно реальный символический капитал, определяющий намерение данной страны прорываться в будущее. С этой точки зрения мировые деньги являются специальной счетностью, обеспечивающей формирование подобных инфраструктур.


Цифровая экономика не может строиться в обществе с вопиющим социальным неравенством

Новая функция денег  в современной геополитике - рис.9В данном материале, подготовленном, в том числе, по мотивам недавнего выступления Андрея Безрукова, доцента кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО, рассматривается ситуация, сложившаяся в США.

Судя по всему, ситуация требует принятия безотлагательного решения в плане смены акцентов в политике и экономике, связанной с вхождением в следующий технологический уклад. Речь идет о преобразовании мировой финансовой системы, появлении в мировой экономике выраженного запроса на новую теорию денег и, как следствие – грядущих тотальных изменениях в банковской системе, платежной индустрии и т. п.

В настоящее время в политической системе США происходят тектонические сдвиги, вызванные неуверенностью истеблишмента в правильности курса страны. Власти США столкнулись с отсутствием какого-либо радикального решения, а за политическим кризисом, как известно, часто наступает кризис экономический. При этом очевидно, что уже не имеет значения, кто именно станет следующим хозяином в Белом доме – сложившаяся система при любом политическом раскладе представляется нежизнеспособной.

На фоне происходящего катализатором  социальных потрясений может стать любая негативная информация, запущенная в общество. Один из таких толчков формируется в эпицентре обсуждения возможных последствий принятия закона о налоговой реформе. Этот закон преодолел  сопротивление демократов и был одобрен Конгрессом. Согласно документу, наряду с ощутимым снижением ставки налога упраздняется большое количество льгот для бизнеса. Республиканцы – авторы идеи – понимают, что если позиции среднего класса в результате налоговой реформы ухудшатся, им придется попрощаться с планами и на следующее президентство, и на большинство в Конгрессе. Демократы уже послали сигнал «синим воротничкам» – вам налоговая реформа принесет только проблемы.

В 80-е годы двадцатого века президент США Рональд Рейган принял похожее решение – радикально снизить налоговую нагрузку. В результате в бюджете страны образовалась гигантская дыра в несколько триллионов долларов, которую впоследствии закрыли самым простым путем – с помощью печатного станка. Разумеется, Рейган не мог не понимать, к чему приведет его политика, но на первый взгляд недальновидные меры были вызваны ничем иным, как необходимостью реформировать систему, заложенную другим президентом – Франклином Рузвельтом. По прошествии почти полувека она перестала работать, поскольку кризис 30-х был уже далеко позади.

В настоящее время перед США вновь возник вопрос о необходимости смены системы. Но сейчас более уместно вспомнить о том, как это было сделано при Рузвельте. Тогда государство в условиях кризиса захватило все командные высоты в экономике и управляло ею фактически до конца Второй мировой войны. За это время была построена новая дорожная инфраструктура, произошли гигантские инвестиции в самолетостроение, которое является до сих пор одной

из ключевых отраслей в экономике, кораблестроение и другие.

В американском обществе растет понимание, что путь, по которому следует страна, на самом деле тупиковый, поскольку основные проблемы остаются нерешенными. В среде университетской молодежи формируется устойчивое  мнение, что социализм гораздо эффективнее капитализма. В американских кампусах вновь начинают штудировать Маркса.

Между тем вхождение в следующий технологический уклад потребует гигантских инвестиций в новую цифровую инфраструктуру. Организовать, координировать и управлять процессом перехода к ней по плечу лишь государству. Бизнес никогда не будет рисковать столь огромными суммами, не понимая, что ждет его в дальнейшем.

Между тем страны, которые займут  лидирующие позиции в новом цикле, смогут претендовать на мировое господство в ближайшие 50 лет.  Что касается Америки, у нее есть, по сути, единственный выход – как и во времена Рузвельта, взять бразды правления экономикой в свои руки, причем гораздо жестче, чем это делается сейчас, и заняться созданием крупных инфраструктурных проектов.

Параллельно предстоит решить вопрос перехода на новый уровень образования населения и приобретения необходимых  компетенций. Вторым моментом должен стать поиск решения социальных проблем. Например, цифровая экономика не сможет быть реализована в обществе с вопиющим социальным неравенством. Именно здесь кроется один из самых опасных моментов в политическом плане. Неспособность республиканцев решить все эти проблемы говорит о том, что в ближайшие годы может разразиться серьезнейший кризис. И от правильно выбранной стратегии будет зависеть то, насколько спокойным в этих условиях получится переход к экономике нового типа и сможет ли власть уберечь страну от социальных катаклизмов.

Рубрика:
{}
Теги:
#

PLUSworld в соцсетях:
telegram
vk
dzen
youtube