1 марта 2018, 15:25
Количество просмотров 1292

Криптовалюты – элементы несостоявшегося «сетевого мира»?

Cегодняшняя востребованность криптовалют является результатом кризиса глобальной финансовой системы – к такому выводу приходит Дмитрий Евстафьев, политолог, профессор политологии НИУ ВШЭ, в беседе с журналом «ПЛАС».
Криптовалюты – элементы несостоявшегося «сетевого мира»?

ПЛАС: В одном из своих интервью вы назвали появление биткоина коммуникационной черной дырой. Что послужило причиной такого утверждения? Распространяется ли это и на другие цифровые валюты?

Д. Евстафьев: Если не нравится термин «коммуникационная «черная дыра», могу предложить другой: любая цифровая криптовалюта – это глобализованный инвестиционный «покемон» с элементом изначальной ценовой сегрегации «на входе» в систему: необходимостью значительных первоначальных инвестиций.

Но мне лично термин «коммуникационная черная дыра» нравится больше.

Ведь если огрублять, то черная дыра – это система с непознанными законами, в которой происходит, по сути, аннигиляция материи.

Система генерации криптовалют, в свою очередь, представляет собой систему с принципиально непознаваемыми в рамках экономического здравого смысла законами, в которой:

  • происходит частичная, как правило, но иногда и полная, аннигиляция инвестиционных ресурсов.
  • не существует никаких объективных критериев, определяющих стоимость продукта под названием «биткоин», он не хеджирован никакими ресурсами, даже минимально.
  • наконец, генерация платежного инструмента происходит не в рамках какого-либо производственного или даже шире – экономического процесса, а в процессе коммуникационной активности.

У биткоина, да и у любой другой цифровой криптовалюты отсутствует объективно возникающая потребительная стоимость. Так, стоимость любой криптовалюты определяется в коммуникационном пространстве и коммуникационным пространством, не более того.

Единственным производственным процессом, который стоит за появлением биткоинов, является производство и потребление электроэнергии, то есть аннигиляция в чистом виде. В этом смысле, если определить производство и жизненный цикл, скажем, автомобиля, от добычи руды до утилизации и отправки его корпуса на переплавку, как условно «экономико-производственную систему», то майнинг биткоинов – «экономико-коммуникационная антисистема». Причем с почти неограниченным спекулятивным содержанием, особенно на фазе выхода на территорию реальных денег. Ну и чем это не «черная дыра»?

Другой вопрос, что у цифровых криптовалют есть сфера обращения. Но пока она также находится в пределах некоего коммуникационного пространства, причем крайне специфичного, развивающегося по не то что непрозрачным, но попросту непознаваемым законам.

Обращу ваше внимание на неоднократные попытки выпустить наличный «биткоин». Они ведь совершенно неслучайны и отражают две главные потребности энтузиастов криптовалют: максимально расширить ареал обращения своего инструмента (что, к слову, является одним из признаков финансовой «пирамиды») и создать точки прямого соприкосновения криптовалютного (то есть виртуального) и реального, конвенционного денежного оборота. Коммуникационная черная дыра своим коллективным разумом понимает, что нужно перестать быть только коммуникационной и только «всасывающей».

Иными словами, мы видим ситуацию, очень напоминающую советское время, где наличный и безналичный советский рубль были жестко разделены по сферам обращения, причем наличный рубль обеспечивался (правда, плохо) товарами и услугами, а безналичный – ресурсами и только таким образом получал некую условную «стоимость». Без ресурсов безналичный рубль был бессмысленным, некоей абстракцией. Для придания безналичному рублю смысла существовали Госплан и Госснаб. И все усилия энтузиастов финансовых махинаций и экономических реформ, а часто это были одни и те же люди, сводились к тому, чтобы «соприкоснуть» миры двух рублей.

При Горбачеве это наконец удалось сделать в полной мере. И сразу советская финансовая система рухнула. Вам это ничего не напоминает?

ПЛАС: С чем тогда, по вашему мнению, связан наблюдаемый сегодня ажиотаж с криптовалютами?

Д. Евстафьев: Я не против криптовалют как частного инвестиционного предприятия отдельных физических лиц, которые сами несут соответствующие риски. Я сам собираю почтовые марки, стоимость которых тоже определяется по не вполне понятным законам и на основе «арбитражных» механизмов. У марок тоже нет объективной потребительной стоимости. Но я категорически против государственного участия в подобного рода предприятиях и взятия государством (и обществом) на себя каких-либо рисков в связи с криптовалютами.

А нынешний ажиотаж связан не с чем иным, как с тупиковым состоянием мировой экономики. Демонстрируя формально высокие темпы экономического роста, она уже несколько лет находится в циклическом тупике, связанном с отсутствием новых технологических циклов, которые смогли бы стать точками притяжения инвестиций.

Востребованность криптовалют является результатом кризиса глобальной финансовой системы

Технологический цикл, основанный на форсированном развитии компьютерных технологий и сопутствующих обеспечивающих процессов (например, технологии глобальных финансовых коммуникаций без рывкового развития компьютерных технологий и последующей их оцифровки просто не могли существовать), подходит к точке своего выгорания. Да, конечно, и в дальнейшем компьютерные технологии будут развиваться, я ожидаю большую востребованность качественно нового «железа» в цифровых технологиях, особенно «большого железа», создания, апробации и доводки масштабных геоинформационных систем, но революционного рывка, который бы дал резкий импульс инвестиционным процессам, пока не просматривается.

Это, конечно, не «тупик развития». Пока, скорее, тупичок. Но тупичок очень неприятный. И поэтому глобальное инвестиционное сообщество, в котором слишком много финансовых спекулянтов, думает, куда «переложиться» и насколько.

Давайте посмотрим правде в глаза: востребованность криптовалют является результатом кризиса глобальной финансовой системы. Она стала слишком жесткой, слишком монополизированной со стороны США. Это слишком большой корабль со слишком малой остойчивостью и недостаточными прочностными характеристиками корпуса, чтобы выходить на нем в море в шторм. К тому же мы видим все больше признаков, указывающих на попытки ввести на этом корабле монопольное управление и конфискационные меры принуждения к порядку. Обратите внимание, что резкий всплеск интереса к криптовалютам обозначился после того, как американцы раскрутили последовательно две антиофшорные волны, начали завинчивать гайки в отношениях с банковским сообществом и резко политизировали процесс глобальной торговли биржевыми ресурсными товарами, прежде всего углеводородами. Тут-то и появился интерес к криптовалютам, которые мыслились, как способ ухода от необходимости выплачивать американцам инвестиционную «дань». Ту самую «дань», которую к 2000-м годам платили уже абсолютно все экономические игроки, даже не вовлеченные в систему мировой торговли.  Разве не об этом говорил чуть не каждый эксперт в России?

Так вот, биткоин и прочие криптовалюты, на мой взгляд (но биткоин в особенности), представляют собой частично (но только частично!) удавшуюся попытку американских глобальных финансовых кругов увести усилия потенциальных конкурентов США в сторону от создания бездолларовых систем локализованного клирингового оборота. Энтузиастам цифровых систем финансовых коммуникаций предложили некую ложную цель, и они к ней пошли… И тем самым подарили американцам лет десять, а то и больше для продолжения взимания «дани», причем не только с России. Но это только моя гипотеза.

Но объективно налицо востребованность сегментных, если хотите каптивных (но не на корпоративном, а на транс-государственном и транснациональном уровне) финансово-инвестиционных решений. И потребность в таких системах будет только расти. Угроза дестабилизации глобальной финансовой системы от действий США – реальность, осознаваемая слишком многими. И в этом направлении будут двигаться очень многие страны и коалиции, которые хотят на что-то претендовать в обновляющемся глобальном мире.

Но цифровые криптовалюты – это, увы, суррогат решения, поскольку они обеспечивают финансовые спекуляции, но не могут обеспечить инвестиции в реальный сектор. Не говоря уже о коммуникационной, а не экономической природе явления.

Другое дело, если подходить к цифровым криптовалютам не как к цели (если хотите, критерию развития), а как компоненту чего-то большего, как инструменту более сложной системы. Вот тогда можно будет о чем-то говорить серьезно…

Криптовалюты – элементы несостоявшегося «сетевого мира»? - рис.1

ПЛАС: На правительственном уровне по-прежнему нет единого мнения – закрывать глаза на криптовалюты или пытаться предпринимать какие-то действия. Тем не менее в дорожную карту по развитию цифровой экономики цифровую валюту предполагается включить. Можно ли это объяснить стремлением государства в перспективе ограничить существование параллельных, пусть и псевдоплатежных инструментов?

Д. Евстафьев: Не мной сказано, что задача властей не в том, чтобы построить в стране рай, а чтобы не допустить ада. Думаю, ответственные люди во власти понимают все риски смешения финансовой системы и антисистемы. Тем более что все мы помним эпоху финансовых пирамид и нецифровых денежных суррогатов. Вопрос, однако, в том, что в существующей парадигме государственного строительства только государство может иметь монополию на выпуск средств обращения. И оно же – не имея, правда, полной монополии, – должно иметь право на регулирование инвестиционных процессов.

В существующей парадигме государственного строительства только государство может иметь монополию на выпуск средств обращения

А цифровые криптовалюты  – это, если хотите, элемент так и не состоявшегося «сетевого мира», в котором ключевую роль должны были играть негосударственные (как субгосударственные, так и трансгосударственные) субъекты. Этот «сетевой мир» пока что проиграл конкуренцию с миром национальных государств. И государства, естественно, хотят либо окончательно задушить проигравшую модель (этот сценарий, как мне кажется, реализуется в России и в Китае), либо присвоить себе часть потенциала сетевого мира, заведя себе собственные национальных цифровые криптовалюты. Причем не задумываясь о том, что любая, даже формально национальная, цифровая криптовалюта по определению носит не просто трансгосударственный характер. Она носит антиинституциональный, если хотите антииерархический характер, то есть подрывает устои этого самого государства. Но его величество хайп многих лишает здравого смысла.

Криптовалюты – элементы несостоявшегося «сетевого мира»? - рис.2

ПЛАС: По мнению ряда экспертов, цифровая валюта необходима, если мы заявляем о движении общества к цифровой экономике. Насколько вообще связаны эти понятия?

Д. Евстафьев: Я не очень хорошо понимаю, что такое «цифровая экономика».

Вероятно, я просто не столь «продвинут», но тем не менее у меня есть некоторые сомнения в том, что это явление можно назвать «экономикой». Мне кажется, мы имеем дело с неким «зонтичным термином», под которым понимается много разнородных явлений, которые объединены лишь тем, что коммуникации (в широком понимании этого термина) в них осуществляются в форме оцифрованного контента. Посмотрите сами:

  • Технологии социальных коммуникаций, через которые можно взимать дополнительную «социальную ренту», если хотите, «ренту социального взаимодействия». Собственно, так действуют все социальные сети.
  • Цифровые технологии управления и обеспечения производства. Специфический сегмент корпоративного управления, связанный с «четвертой промышленной революцией» и подразумевающий высокую степень автоматизации производственных процессов, сокращение востребованности человеческого труда.
  • Технологии корпоративного управления. При правильном подходе они действительно могут дать колоссальный рывок в эффективности, создавая, впрочем, другую проблему – проблему «беловоротничковой» безработицы. По большому счету, блокчейн как технология, а не как мифологизированная сущность, берет начало именно отсюда.
  • Цифровые маркетинговые технологии. По сути – прародители системы интегрированных коммуникаций, которые несут ощутимую экономическую нагрузку и без которых сегодняшний мир просто невозможен.
  • Цифровые технологии государственного управления. Принципиальное направление развития информационного общества. В ближайшее время мы должны получить эффективные и совместимые цифровые платформы «сквозного» государственного управления общефедерального, отраслевого, регионального и муниципального уровня. Только тогда Россия будет конкурентоспособна в политическом и социальном плане. В целом речь идет о подходе к общенациональной геоинформационной системе с нацеленностью на инвестиционные процессы.
  • Блок сервисных цифровых технологий, которые примыкают к цифровым коммуникациям, но выполняют более широкие функции, прежде всего социального, но также и вспомогательного экономического характера. Например, интернет-сервисы логистики, магазины и прочее.
  • Новые технологии финансовых коммуникаций, позволяющие довести виртуализацию и глобализацию финансов до «предельных» состояний. А вот тут и появляются криптовалюты...
Мы стоим перед рывком в управленческом потенциале цифровых коммуникационных технологий

Я ничего не забыл? Впрочем, даже если что-то и забыл, это не столь критично.

Важно то, что ни один из сегментов того, что принято называть «цифровая экономика», не создает новой стоимости. То есть не производит того товара, который бы существовал сам по себе в отрыве от других товаров и имел бы некую потребительную стоимость, которая была бы его непосредственным, если хотите, персональным свойством.

Да, «цифровые технологии» создают добавленную стоимость, повышают эффективность производства, увеличивают прибыль. Но нового продукта с новой потребительской стоимостью они не создают.

Отсюда и мой ответ на вопрос о криптовалютах: в современном виде все криптовалюты обеспечены и отражают (последнее крайне важно!) не процессы в базовых отраслях экономики, а сервисные процессы. И даже если такие процессы происходят в сфере развития технологий или финансов, которые являются важными для развития экономики, они от этого не перестают быть сервисными.

Криптовалюты – элементы несостоявшегося «сетевого мира»? - рис.3А отсюда следующий вопрос: а чем криптовалюты по своей сути отличаются от пресловутых финансово-инвестиционных деривативов, которые вызвали кризис 2008 года? И которые сейчас являются одной из угроз глобальной финансовой стабильности? Отвечу: только тем, что их оборот ограничен определенным специфическим «загончиком». И в смысле масштаба потенциального ущерба для мировой экономики в случае обвала пока безопаснее. Но по сути своей и развитие криптовалют, и каскадное развитие финансовых деривативов отражают один и тот же процесс: отрыв финансового сектора от реальной экономики.

Это не значит, что в процессе создания и выработки механизмов регулирования оборота криптовалют не надо участвовать. Но участвовать в этом процессе следует «малой кровью» и на чужой территории. В том смысле, чтобы к нам в наши цифровые финансовые суррогаты (этот термин нравится мне больше, чем криптовалюты) инвестировали реальные деньги, золото и прочие активы люди из-за рубежа, а не наоборот.

ПЛАС: Вероятно ли, что государство в рамках той же цифровой экономики может объявить о выпуске собственных цифровых платежных инст-рументов, параллельно объявив,

что все остальные вне закона?

Д. Евстафьев: Возможно, я опять задам вопрос «цифрового неандертальца», но чем вас не устраивает безналичный рубль в системе общероссийских безналичных цифровых платежей? Особенно если он начнет выходить за рамки национальных границ России? Какие такие функции, полезные для государства и общества, для развития экономики, реального сектора, не может выполнять безналичный электронный рубль и может выполнять криптовалюта?

Криптовалюты – элементы несостоявшегося «сетевого мира»? - рис.4Нет, я понимаю, что для финансовых спекуляций гораздо интереснее и нужнее криптовалюта. Но тогда эти процессы должны быть сконцентрированы в неких «резервациях», куда вход был бы свободный, причем в любой форме, – обычные платежные инструменты, криптовалюты, хоть наличные, хоть весовое золото. Но выход из такой резервации – только в национальной российской криптовалюте. Естественно, с взиманием налогов и инвестиционной ренты в пользу нашей страны. А связь криптовалют с реальной российской экономикой пусть остается минимизирована. Зачем запускать потенциально спекулятивный элемент в нашу неокрепшую экономику? У нас нет немедленной потребности, как мне кажется, обменять реальные ресурсы на «бусы», которые потом пытаться продать, бегая по миру.

Мне кажется, гораздо более продуктивно сконцентрироваться на отработке единых для ЕАЭС (для начала), а затем и в целом Таможенного союза форматах цифровых финансовых коммуникаций с товарным хеджированием торговли и инвестиций.

ПЛАС: Как, по вашему мнению, будет меняться сфера коммуникаций по мере развития цифровых технологий с точки зрения взаимоотношений «бизнес-потребитель» и, возможно, «бизнес-бизнес»?

Д. Евстафьев: В современном информационном обществе мы видим три одновременно существующие тенденции:

  1. Попытки прямого регулирования, которые в том числе проявляются в «национализации» сегментов интернета и введении алгоритмов управления социальными сетями. Но все это явления одного порядка, одного блока.
  2. Попытки коммерциализации цифровых коммуникаций, прежде всего социальных сетей, но не только.
  3. Создание многопрофильных управленческих платформ на цифровой основе, фактически внутренних, ограниченных социальных сетей.

[caption id="attachment_399310" align="alignright" width="300"]Криптовалюты – элементы несостоявшегося «сетевого мира»? - рис.5 У нас нет немедленной потребности обменять реальные ресурсы на «бусы», которые потом пытаться продать, бегая по миру[/caption]

Все три тенденции ведут, с одной стороны, к постепенной иерархизации как минимум части сетевого пространства, как ни дико это звучит, а с другой – к прагматизации, нарастанию прикладного характера информационных технологий и информационного пространства. Иными словами, вектор развития информационного общества направлен от социального конструирования и социального же манипулирования к коммерческой прагматизации и манипулированию экономическому. Обе модели несут в себе значимые риски, но «коммерческий» вариант развития информационного пространства со значительным управленческим компонентом ближе к жизни, как на уровне государства, так и коммерческих субъектов, а значит, в нем куда больше здравого смысла.

С коммерческой точки зрения, я думаю, мы стоим перед рывком – как по масштабам, так и по глубине – в управленческом потенциале цифровых коммуникационных технологий. Вопрос лишь в том, чтобы не допустить ведомственной мозаичности в реализации соответствующих проектов и максимально интегрировать различные платформы. И тут у нас есть ну очень большие риски, которые могут привести к разноформатности платформ, их нестыкуемости в пределах одной страны, не говоря уже о пространстве «большой Евразии».

В сфере B2B я вижу рост возможности для внедрения «длинных» клиринговых систем. И здесь безналичный оборот, некие внутренние «зачетные» условные цифровые валюты вполне могут быть востребованы. Но это не «цифровые криптовалюты». Под этими зачетными единицами должны быть реальные экономические процессы, а главное – понятные и работающие механизмы хеджирования рисков.

Но самое важное – надо делать все это спокойно, без революционного энтузиазма и экзальтации!

Рубрика:
{}
Теги:
#

PLUSworld в соцсетях:
telegram
vk
dzen
youtube