2750
Три кита импортонезависимости в ИТ: софт, оборудование, кибербезопасность
ПЛАС: Что прошедший год и первый квартал 2023-го показали в части обеспечения импортонезависимости российского ИТ?
Д. Халитов: Работа в направлении обеспечения импортонезависимости в области ИКТ ведется многие годы, и если бы не подготовительные процессы, то 2022 год мог оказаться намного сложнее для экономики России, общества и компаний. Давать обобщенную оценку ситуации с ИТ сегодня сложно. Проблему имеет смысл рассматривать в разрезе основных сегментов ИТ-рынка: софт и ИТ-оборудование.
Начнем с софта, на мой взгляд самого динамичного направления, которое масштабно меняется под влиянием событий на рынке ИТ и глобальных технологических трендов. Применительно к России, с 2014 года дополнительно к глобальному тренду определен еще один важный вектор на технологическую независимость и наращивание доли российского ПО. Это очень значимый тренд, и почти за 10 лет каждый может увидеть реальные результаты: количество софтверных продуктов в реестре российского ПО Минцифры РФ с 2018 по 2022 год фактически утроилось, с 5000 до 15 000 решений.
Очень активно развивается рынок ПО и в других странах. Это общемировой тренд: большинство развитых государств стремятся цифровизировать отрасли экономики. В результате расходы на ИТ растут по всему миру, особенно в части ПО и ИТ-услуг. Например, мы видим огромное количество трансграничных облачных сервисов, которые доступны по всему миру.
На мой взгляд, Россия следует тем же тенденциям, что и остальной мир. Согласно данным IDC, только в 2020 году объем ИТ-рынка России оценивался примерно в 24 млрд долл. США (эта цифра включает в себя софт, ИТ-оборудование и инструменты обеспечения кибербезопасности). К концу 2021 года наш рынок оценивался уже примерно в 31 млрд долл. США.
Если говорить о глобальных тенденциях, то мы показываем очень хорошие темпы роста, возможно, даже опережающие среднемировые. Уже на протяжении как минимум десятилетия мировой рынок ИТ растет в 2–2,5 раза быстрее валового внутреннего продукта той или иной страны, что подтверждается многими аналитиками ИТ-отрасли. Этот рост, с одной стороны, обусловлен общим глобальным запросом на цифровизацию. С другой стороны, он обеспечивается мерами господдержки и потребностью самих государств в цифровизации ключевых процессов для граждан своих стран. В России активная фаза регулирования наступила в конце 2017 года, когда появились дополнительные директивы от правительства в отношении государственных компаний в части использования российских технологий в своих бизнес-процессах. Импортозамещение в сфере ИКТ стало реальным, и все госкомпании в соответствии с директивами государства разработали собственные стратегии цифровой трансформации, инкорпорирующие в себе задачи по цифровизации на базе российских технологий. Это дало мощный импульс развитию российских ИТ-продуктов.
Второе направление — сегмент ИТ-оборудования. Здесь динамика не столь впечатляющая. Как уже говорил ранее, по данным аналитических исследований «Руссофт» и IDC, российская ИТ-отрасль выросла с 24 млрд до 31 млрд рублей на конец 2021 года. При этом на оборудование приходится львиная доля этой суммы, около 60–66%, это наиболее затратное и значимое направление в ИТ в целом. Однако активные меры государственной поддержки в этом сегменте появились несколько позже, чем по направлению ПО, примерно в 2020–2021 гг., когда вышло постановление Правительства РФ о квотировании оборудования (221-ФЗ), которое обязало все государственные компании ввести у себя квоты на закупку российского оборудования.
Очевидно, что к событиям 2022 года эти меры еще не успели заработать в полную силу, тем более жизненный цикл производства некоторых категорий наукоемкого оборудования кратно длиннее, чем разработка ПО. Если приводить сравнительные данные из открытых источников, то, например, в реестре радиоэлектронной продукции Минпромторга сейчас порядка 600 позиций, в то время как в реестре российского ПО Минцифры — порядка15 тыс. На мой взгляд, эти цифры хорошо отображают степень развития отрасли производства радиоэлектронной продукции по сравнению с рынком российского ПО. Поэтому в ближайшем будущем наибольшие сложности и в то же время существенная трансформация будут наблюдаться именно в области рынка оборудования и радиоэлектронной продукции.
События 2022 года и ужесточение санкций — это удар в большей степени по сегменту ИТ-оборудования. Но его последствия будут видны не сразу. Потому что многие крупные российские компании реализовывают свои планы по реагированию и митигации рисков, связанных с возможным вводом санкций. Соответственно, они подстраховались и сформировали «горячие резервы» или «горячие склады» с запасом оборудования и необходимых расходников.
Произошла и определенная эволюция в умах ИТ-специалистов. В нулевые годы, вплоть до 2014–2015 гг., большинство руководителей ИТ-служб, которые отвечают за инфраструктуру в крупных организациях, чаще всего отдавали предпочтение компаниям-лидерам Квадранта Гартнера (HP, IBM, Dell) при выборе ИТ-оборудования (серверы, системы хранения данных, сетевое оборудование). Считалось, что каждая уважающая себя компания должна обязательно приобретать оборудование исключительно этих производителей.
Но начиная с 2014–2015 гг. более активно стало использоваться китайское оборудование. Да, в те годы было много нареканий к ТТХ типового оборудования, но в то же время оно было дешевле западных аналогов. Сейчас китайское оборудование применяется во многих областях и имеет высокий стандарт качества. В каком-то смысле это важный элемент санкционной устойчивости наших компаний в части ИТ-оборудования: есть возможности бесперебойных поставок, экспертиза, центры компетенции, необходимый уровень технической поддержки. На этом фоне остались только нишевые направления, где к 2022 году все еще продолжали эксплуатировать американское или европейское оборудование.
Если говорить о разработке и производстве ИТ-оборудования, то здесь возникает вопрос: нужно ли производить в нашей стране все его типы самим? Это открытый вопрос, ответ на который зависит от емкости рынка. Если производитель исходит из того, что спрос на решения будет ограничен рынком РФ, то и объем производства может быть не очень большим. Это определяет экономику и себестоимость производства. Для многих крупных компаний покупка российского оборудования — вопрос не столько качества, сколько сроков поставки и цены. По некоторым категориям пользовательской техники, например, российские ноутбуки, ПК, мониторы, разница в стоимости с китайской продукцией достигает порой 30%. Разумеется, это оказывает существенное влияние на экономику.
ПЛАС: Итак, мы имеем дело с дилеммой — нужно ли производить в нашей стране все типы ИТ-оборудования самим. А как вы сами могли бы ответить на этот вопрос?
Д. Халитов: На мой взгляд, политика в области технологической независимости в части ПО и оборудования существенным образом меняться не будет. Под импортозамещением изначально не подразумевается, что мы должны обеспечить полную замену всех возможных иностранных аналогов. Речь идет о том, чтобы предприятия, которые оперируют критически значимой для государства инфраструктурой, использовали санкционно устойчивые и независимые от других стран софт и оборудование. Это приоритет номер один, и именно его отражает Указ Президента РФ от 30.03.2022 о необходимости замены ПО в составе значимых объектов критической инфраструктуры до конца 2024 года.
Кроме того, государство последовательно устанавливает определенные KPI для подведомственных компаний, там, где оно является акционером. В рамках этих KPI нет требования, чтобы 100% решений по всем направлениям были исключительно российскими, речь идет о планомерном увеличении доли использования российского софта и оборудования. С помощью таких KPI государство стимулирует спрос со стороны крупных компаний на российские оборудование и софт, что приводит к увеличению инвестиций в производство ИТ-решений. В результате российские инвестиции прекращают утекать в иностранные компании.
Все эти меры реализуются в отношении ПО с 2017–2018 гг. Они привели к тому, что в России появился собственный системный софт. Например, далеко не в каждой стране есть свои СУБД и операционные системы. Это очень важно, ведь можно создавать огромное количество независимых и безопасных бизнес-приложений, сервисов, прикладных систем. Однако если они построены на стеке технологий, в основе которых используется какой-то проприетарный западный софт, — то они попросту могут перестать работать в любой момент.
Производство ИТ-оборудования — более сложная задача, поэтому, в дополнение ко всем мерам, которые я озвучил ранее, на мой взгляд, техническая политика государства будет строиться с акцентом на крупные предприятия, в том числе госкомпании, которые и формируют массовый спрос именно на российское оборудование. Это вполне логично, поскольку конечный потребитель лучше всех понимает, что именно ему нужно.
ПЛАС: Можете привести какие-то примеры собственного софта и его зависимость от зарубежных технологий?
Д. Халитов: За последние десять лет в России появился целый пласт направлений в области системного ПО: системы резервирования, системы виртуализации, системы управления базами данных, операционные системы. Да, многие российские разработчики сильно полагаются на решения на основе открытого исходного кода и мировые профессиональные коммьюнити. Однако мне сложно представить себе рынок ПО без доступа к мировым профессиональным сообществам. Тем более что мы являемся их неотъемлемой составляющей. Многие наши компании-разработчики — значимые контрибьюторы во многих OpenSource-коммьюнити, например, команда Postgres Pro — главный контрибьютор ядра PostgreSQL. За очень ограниченный временной период, примерно за десятилетие, в России сложилась собственная экосистема системного ПО. По большинству классов существует рыночная конкуренция, поскольку почти по всем классам ПО есть как минимум два производителя. Скажем, в направлении операционных систем работают порядка десяти компаний-разработчиков, включая пару-тройку лидеров в области десктопных и серверных ОС. Также появились разработчики мобильных ОС. Например, «Ростелеком» первым в России обзавелся собственной мобильной операционной системой — «Аврора». У нас появился системный софт, на базе которого уже можно создавать собственные приложения под потребности наших граждан, компаний и государственных структур. Это полностью отечественное решение, которое не зависит, не контролируется и не управляется из других стран. В отличие от ОС Android и iOS, перспективы которых теперь туманны в РФ.
Источник: https://auroraos.ru/
Многие приложения в Android и iOS уже недоступны и заблокированы в нашей стране. Это серьезная зависимость от зарубежных технологий. Поэтому «Аврора» — это безопасная и надежная среда.
ПЛАС: Вы выделили решения в сфере информационной безопасности в отдельный сегмент ИТ-рынка. Какая ситуация сегодня складывается в этой отрасли?
Д. Халитов: 2022 год оказался беспрецедентным в плане киберугроз для инфраструктуры не только государственных цифровых сервисов, но и множества частных компаний. По исследованию нашей дочерней компании «Солар», за январь–апрель 2023 года хакеры выложили в сеть данные 123 российских организаций общим объемом 1,1 ТБ. Среди информации, украденной с персональных устройств граждан, в открытом доступе обнаружено около 340 млн учетных записей клиентов банков, пользователей онлайн-сервисов и соцсетей. И это только за четыре месяца! Исследование наглядно иллюстрирует, насколько важно сейчас заниматься вопросами обеспечения кибербезопасности.
ИТ-командам и бизнесу стало понятно: процесс обеспечения кибербезопасности — это ответственность не только подразделений по информационной безопасности, и его надо выводить на первый план. Со времен бума agile и digital (с 2010-х годов) фокус внимания бизнеса был направлен в сторону ИТ, а вопросы информационной безопасности для многих оставались на втором плане. Но теперь для всех без исключения кибербезопасность — это критически важный, основополагающий процесс, особенно для представителей банковского сектора, компаний — операторов критической инфраструктуры, где огромное значение придается вопросам безопасности персональных данных, транзакций и так далее. В результате специалисты в области ИБ оказались весьма востребованными, а инвестиции стали расти максимальными темпами. Так что в 2022 году вопросы ИБ вышли на первый план, потеснив ИТ.
Изменились и подходы к разработке ПО: теперь все больше команд разработки в своей практике отходят от классического жизненного цикла разработки ПО к циклу с применением определенных правил информационной безопасности, к так называемой безопасной разработке. В каком-то смысле стандарт работы с применением методологий безопасной разработки стал обязательной гигиеной для большинства софтверных компаний и команд, поскольку программные приложения в конечном счете выступают основной целью злоумышленников. Таким образом, события 2022 года дали существенный импульс развитию рынка услуг информационной безопасности, я уверен, что этот тренд сохранится и в последующие годы.
В заключение подведу краткий итог: в моем понимании 2022 год показал, что рынок ПО у нас развит неплохо и будет развиваться в таком же ключе и дальше. Что касается рынка ИТ-оборудования и радиоэлектронной продукции, то здесь еще есть над чем поработать. Поэтому я уверен, что это направление в последующие годы останется в центре внимания большинства крупных компаний и государственных ведомств, таких как Минпромторг и Минцифры. Не менее бурно продолжит развиваться рынок информационной безопасности, особенно на фоне новых реалий в виде постоянных внешних угроз. Возможно, ИБ будет двигаться вперед даже быстрее, чем рынок ПО и оборудования в целом.
